За сумеречным порогом - Страница 89

«С моим Билли? Что? Что случилось?» Счастье исчезло с ее лица, будто с него сняли маску.

Кэт стояла парализованная, поняв, что полиция совершила ошибку: они дали в газету имя мужчины и его адрес, не сообщив ничего жене. По пути на работу его мотоцикл попал под грузовик, и он сгорел, столкнувшись с бензобаком грузовика.

Сияние света поглотило чувство вины, ужас и замешательство, освобождая ее от них, простив ее. Все это больше не имело значения. Заряженная новой энергией, она была готова теперь идти дальше, через этот свет. Она чувствовала: свет как бы говорит ей, что она придет к новому пониманию всего того, что с ней приключилось.

Вдали Кэт видела чей-то силуэт. Он становился все четче, потому что она двигалась ему навстречу, через свет. Выйдя из света на другой стороне, она оказалась на просторной зеленой поляне на опушке леса. Небо было безоблачное, ультрамариновое, за лесом виднелся океан, ровный как озеро, блестящий под лучами этого света.

Силуэт следил за ней. Мальчик, прислонившийся к калитке.

Это был Хауи.

У Кэт оборвалось сердце. Таким она видела его в последний раз: светлые вьющиеся волосы, длинные и спутавшиеся, майка с надписью «Меня любят дельфины», поношенные джинсы, грязные босые ноги и загорелое веснушчатое лицо с улыбкой до ушей.

Она побежала к нему, потянулась через калитку, и они крепко обнялись. Она начала плакать и почувствовала слезы на своем лице, а он, как всегда, ерошил ей волосы. Некоторое время они стояли в молчании, обнимая друг друга, – она даже не знала, что на свете бывает такое блаженство.

– Ну, малявка, ты просто идиотка! – нежно сказал он. – Зачем ты это делаешь? Ведь я не велел тебе, помнишь?

– Не велел мне что?

– Оставь это дело. Брось свой репортаж. Держись от него подальше.

– Я не поняла твоего послания. И думаю, просто не поверила, что это действительно был ты.

Хауи опять взъерошил ей волосы.

– Эх ты, голова два уха.

Кэт обняла брата еще крепче.

Порыв холодного ветра окутал ее, и она почувствовала, что небо темнеет. И тогда Хауи отпустил ее.

– Теперь тебе нужно уходить, – сказал он.

– Я не хочу, – ответила она. – Я хочу остаться.

– Тебе еще многое предстоит сделать.

– Что ты хочешь сказать? Что сделать?

Хауи снова широко улыбнулся и пожал плечами.

– Ну всякое там. Ерунду.

– Почему я не могу остаться здесь с тобой?

– Потому что они заставляют работать твое сердце, малявка. Тебе нужно возвращаться назад.

Они расставались. Но Хауи не двигался. А Кэт словно кто-то тянул обратно. Она ухватилась за него.

– Держись от него подальше, малявка!

– От кого?

– Брось свой репортаж.

Стремительный ветер засвистел у нее в ушах. Свет стал гаснуть. Ее с силой тянуло назад. Хауи быстро уменьшался в размерах.

– Я хочу здесь остаться! – крикнула Кэт. – Я хочу здесь остаться, с тобой!

Свет совершенно погас. Мимо неслась кромешная тьма. Кэт словно оглохла.

Затем тишина.

Она чувствовала тяжесть, такую тяжесть, что трудно было пошевелиться.

Чьи-то холодные глаза уставились на нее.

Потом глаза исчезли. Через мгновение она снова увидела их. Розовые губки, крепко сжатые, ничего не выражающие глаза. Потом все пропало. Незнакомый женский голос сказал где-то далеко-далеко:

– Она уже дышит самостоятельно.

Кэт услышала чьи-то тихие шаги. Услышала кашель, и далекий телефонный звонок, и грохот тележек и подносов, затем снова – тишина. Она открыла глаза – темнота.

Когда она снова их открыла, ее окружал теплый дневной свет. Все мелькало, как в старом кинопроекторе. Ровный желтый свет. И как будто бы дымка. Она почувствовала запах свежего белья и антисептика. Тело ее было налито свинцом, а в желудке ощущалась острая боль. Как в тумане она увидела перед собой сестру в белом халате с голубым поясом. Она была уже не в операционной.

Сестра улыбалась, но лицо ее все еще расплывалось, меняло очертания, то удлинялось, то сжималось, как будто оно было текучим, не имело определенных очертаний. С лацкана халата свисали часы на цепочке. Цепочка то растягивалась, то укорачивалась, и часы болтались, как мячик на резиночке. Белый халат мерцал.

– Пришли в себя? – весело спросила сестра.

34

Четверг, 25 октября

Двадцать минут десятого дождь все еще шел, юго-западный ветер, дующий с Ла-Манша, гнал его косой стеной, и дождь, попав в ловушку темных улиц, превращался в яростные ревущие водовороты. Харви Суайр медленно въехал на своем «ренджровере» через открытые ворота во двор похоронной конторы «Долби и сын» и выключил фары. Автомобиль трясся под натиском ветра.

Из боковой двери появилась фигура, торопливо пробежала под дождем и закрыла ворота, потом побежала назад к двери. Харви Суайр пошел за ней в укрытие темного вестибюля и пригладил волосы, придав им изначальную форму.

Морис Долби закрыл дверь и повернул в замке ключ.

– Спасибо, что приехали, доктор Суайр. – Капли дождя скатывались с лысоватого черепа владельца похоронного бюро, когда он протягивал для приветствия маленькую костлявую руку. Вид у него был взволнованный.

Харви Суайр, в плаще от Берберри и в перчатках из свиной кожи, внимательно смотрел на коротышку в накрахмаленной белой рубашке и широком черном галстуке; он пожал ему руку так быстро, словно дернул цепочку в общественном туалете.

– Я не мог приехать раньше. Был занят в операционной, у нас сейчас нехватка персонала.

– Да, конечно, – сказал гробовщик шепелявым голосом, вынимая из пачки сигарету. Спохватившись, он предложил закурить анестезиологу, но тот покачал головой. Владелец похоронного бюро быстро моргал, его руки тряслись.